© 2013, Ольга Анатольевна Покровская
Дизайн сайта: Kelt
Книги
Осеннее письмо.
Обрыв, с которого видна осень, всегда обнажается резко. Мы идём через лето расстраиваемся из-за городской пыли или слишком громкого радио на соседних дачах, негодуем на избыточное либо недостаточное количество жары или дождей, – и вдруг оказываемся на краю. Это может произойти пятнадцатого августа, или двадцать второго, или в любую другую дату, но о случившемся мы всегда узнаём утром, с первым глотком уличного воздуха. Моя шестилетняя племянница, проснувшись, выбежала в пижаме на солнечное крыльцо и нечаянно придумала хокку: «Вышла погреться я! Вот – осенние ветра…».И не обязательно нужен дождь и ветер – бывает, просто воздух пахнет иначе, старым школьным сентябрём.
В том, что обрыв в осень открываются взгляду с утра, есть особый смысл. Пока ты спал, волшебник перенес тебя за перевал. Ночь Гималаями отгородила летнюю сторону земли. Тебе и в голову не придёт надеяться, что возвращение возможно.
При первых признаках осени многим становится не по себе, а я люблю этот миг, и знаю, почему. Для меня это время «возвращения возлюбленного». Летом человек как бы слит с природой – растворен в зелени и солнце, погружен в солоноватое морское тепло. Любя лето, он любит себя и свою негу. (Вот одна из причин, по которой русские поэты не умели его, лето, воспеть!)
Тогда как приход холода создаёт между нами и природой необходимую для любования дистанцию. Теперь я, человек в тёплой одежде, смотрю на бесприютный отдалившийся лес или на печальный городской сквер. Мы уже не единое целое, а визави. Природа больше не моя тёплая ванна. Она – грустная и далёкая царевна или Незнакомка, или, может быть, даже Родина. Любовь к ней утрачивает летнюю фамильярность и приобретает возвышенные черты. Чем глубже в осень – тем меньше надежды снова обнять её, хотя бы просто подержать за руку. Я живу – она умирает. Я утепляюсь к зиме – она сбрасывает последнее. Помочь невозможно, да она и не примет помощи. Царевна заколдована, пройдёт немного времени - и вот уж гроб качается хрустальный… В эту самую пору русский поэт бежит в каморку - переплавить томление неразделённой любви в искусство. Начинается пора творчества.
P.S. Как-то раз мне приснился едва ли не самый страшный кошмар за историю моих сновидений: мне будто бы предстояло жить в стране, где не бывает ничего, кроме лета.