© 2013, Ольга Анатольевна Покровская
Дизайн сайта: Kelt
Книги
Список книг
Кевин Баззана «Очарованный странник». Жизнь и искусство Глена Гульда
Одна из лучших биографических книг, которые мне довелось прочесть. Повествование о жизни чудака с чистым сердцем - величайшего пианиста двадцатого века. «Задача искусства состоит не в том, чтобы спровоцировать мгновенный выброс адреналина, но в том, чтобы последовательно, на протяжении всей жизни, создавать состояние благоговейного удивления и душевного просветления», - это определение Гульда, которого он всю жизнь методично придерживался.Какудзо Окакура «Книга чая»
Поэтичный, лёгкий и умный трактат о чайных традициях Востока, написанный японским критиком Окакурой. Книжка полна любви и боли: между строк об истории чая - грусть о современниках, утративших идеалы, об исчезающей красоте. Книга написана в 1906 году. Видел бы он, что сейчас творится! «Первая чашка смачивает мои пересохшие губы и горло, Вторая разрушает моё одиночество, Третья проникает в меня до самых глубин души моей. Четвёртая чашка заставляет меня потеть – все превратности жизни, всё ненужное и недоброе уходит через поры вместе с потом. Пятая чашка очищает; Шестая заставляет задуматься о бессмертии. Седьмая чашка… Но я же не могу столько выпить! Я чувствую только пронзающее дыхание холодного ветра, который пробирается под мои одежды. Где же Хорайсан (мифическая гора)? Отправляюсь я в путь на свои бесплодные поиски». (Лотунг, поэт династии Тан)Мурасаки Сикибу «Повесть о Гэндзи»
Мурасаки Сикибу – придворная дама, гениально описавшая быт и внутренний мир своих современников, живших в Японии 11 века, десять столетий назад. Замечательная психологическая вещь в жанре «женской прозы». Обаятельные, живые герои. Действительно чувствуешь их «тепло и дыхание на стёклах вечности».Басё «По тропинкам севера»
«По тропинкам севера» - это один из путевых дневников Басё. Не хочется передавать впечатление от него словами, чтобы не отнять «аромат у живого цветка». Просто процитирую статью переводчицы В. Марковой.Герман Гессе
Герман Гессе, по моему ощущению, – явление юности. Накатывает вместе с подростковой нестабильностью - приступами самокопания, первой любовью и прочими бедствиями. В такой питательной среде Гессе хорошо укореняется. Неискушенному искателю «пути к себе» пока что нет дела до разрушительных вопросов, которых у этого автора много. Ему важен зов. Именно мистический посыл делает Гессе неоднозначным писателем. С одной стороны – высокопробным художником, классиком, с другой – популярным магом вроде Ричарда Баха или Коэльо.Григорий Померанц – Зинаида Миркина «В тени Вавилонской башни»
В этих философских записках речь о невероятных по нынешним дням вещах. Григорий Померанц с дневниковой искренностью и прямотой толкует о том, как думать сердцем и проторить собственную тропку к Богу.«Откровенные рассказы странника духовному своему отцу»
Весьма таинственная, не известно точно, кем написанная книга о Страннике, идущем по Руси девятнадцатого века с единственной целью - разузнать и освоить искусство Иисусовой молитвы. Чувство от этой книги такое, как бывает, когда заедешь весной в маленький русский город.Николай Бердяев «Дух и реальность»
Это тот самый случай неожиданной родственности – когда, читая, узнаёшь свои собственные мысли. «Дух и реальность» больше похоже не на философский труд, а на врожденное знание.Человеку, вообще не верующему, читать, наверно, будет не интересно. Содержание работы – обзор отношения мировых религий к проблеме духа и объективной реальности. Ну и личное мнение философа на тему, что такое дух, творчество, свобода и смысл человеческой жизни.
В. Солоухин «Большое Шахматово»
Великолепный, написанный с любовью и бережностью, очерк об Александре Блоке-дачнике. Подробный рассказ о счастливом устройстве Шахматовского рая, где поэта «нашла муза», о цветении и о пожарах - метафизических и реальных.До 2014 года эта, возможно, красивейшая во всём Подмосковье, местность оставалась точно такой, какой видел её Блок. При выезде из длинного лесного коридора распахивалась холмистая даль – паломник попадал на территорию живой поэзии, её настой чувствовался в воздухе. Теперь по чьей-то страшной халатности, а возможно, и умыслу (бог знает, для чего может понадобиться расчищенная земля), погибла значительная часть ельников. Больше нет елового коридора и лесистых холмов. Пеньки.
Запись Блока в год его единственной попытки перезимовать в Шахматове: «У нас был два дня сильный ветер, дом дрожал. Сегодня ночью дошел почти до урагана, потом налетела метель, и к утру мы ходили уже по тихому глубокому снегу. До сих пор было нехорошо и нервно, но снег всё украсил. Сейчас, к вечеру, уже оттепель. Капает с крыш и с веток, мы слепили у пруда болвана из снега, он стоит на коленях и молится, завтра от него, пожалуй, не останется уже ничего».
Антоний митрополит Сурожский «Беседы»
Неправдоподобно прекрасный образец духовной литературы. Ясность мыслей без пустословия и занудства. Безупречная интеллигентность и красота стиля. Читать достаточно понемногу. Открывать можно и наугад. Промывает, лечит, спасает из суеты.Андрей Битов «Кавказский пленник»
Фактически книга посвящена Армении – её культуре, истории и национальному колориту. Но это не имеет значения. С таким же успехом можно бы написать об Эфиопии или Чукотке, или, допустим, устройстве муравейника. Для меня ценность заключена не в содержании, а в благодати, которая разлита по тексту.Борис Пастернак. «Доктор Живаго»
У Пастернака есть такое определение книги: это куб горячей, дымящейся совести. Может быть, «Доктор Живаго» и не великая книга. Но даже не возьмусь сказать: какая лучше? У меня такое было чувство от неё: как будто показали художнику фреску на небесах и он взялся её срисовывать на простую бумагу.Пока срисовывал - наплыли облака, неземные краски померкли, на душу нашло смятение, и не удалась «копия» – всё в ней нечётко, всё «плывёт». Но небесный подлинник, на который смотрел творец, всё равно чувствуется. Всё равно проблёскивают его черты, а это величайшая ценность!Слава Богу, никакого сверхчеловека нет в романе. А есть понимание, что даже лучшие из лучших живут «на троечку», не вытягивают. Но это не страшно, всё ещё успеется, потому что, как сказал доктор, «смерти нет»!
Константин Паустовский. Рассказы
Паустовского надо бы именовать не прозаиком, а поэтом – так краток и душист его слог. У этого мастера есть особенность – он бывает прекраснодушен до слёз, но при нынешнем засилье цинизма это не страшно. Святые люди рассыпаны по его рассказам в таком количестве, как будто земля давно уже стала раем.Все эти добрейшие, мудрейшие старики и девушки суть прозрения Константина Георгиевича в Божий мир, хотя о нём, естественно, ни слова – всё же советский автор. Главное же богослужение Паустовского – это его псалмы природе. Даже не знаю, у кого ещё слова так пахнут - травой, рекой, дождем! Горожанину это надо в обязательном порядке читать на ночь, в качестве релаксации. Любимые мои вещи:повесть «Исаак Левитан»
рассказы «Стекольный мастер», «Шиповник», «Ильинский омут», «Во глубине России».